Цветок камалейника - Страница 6

— А ну, становись для досмотра! — с положенных семи шагов гаркнул юнец, безуспешно пытаясь придать ломкому голосу надлежащую строгость. Его напарник только лениво поскреб голову под шлемом и, надвинув его обратно, вразвалочку поплелся к горцу.

— Ну куда идешь, чаво везешь? — заученно пошутил-осведомился он.

ЭрТар молча сунул подошедшему обережнику загодя приготовленную и развязанную грамоту, лишая надежд на торговую пошлину. Парнишка разочарованно отхаркался и сплюнул — видимо, полагая, что это выглядит невероятно мужественно, — и отвернулся в сторону города.

— Ага… эге… хм… — Обережник с таким умным видом изучал бумагу, словно умел читать. Подлинная, но из-за рассеянности чиновника поставленная вверх ногами печать ввела в заблуждение уже не одного проверяльщика: лицензию они держали соответственно ей, а не буквам. — Головокрут, значит…

— Охотник.

— Ну-ну… у самого еще хвост не отвалился, а туда же!

Молодой гнусаво загоготал. На и без того худом лице ЭрТара резко обозначились скулы, но отвечать на бородатую в три оборота и такую же дурацкую шутку он посчитал ниже своего достоинства. Только тряхнул головой, отбрасывая за спину вычурно заплетенную — две пряди белые, три черные — косицу. Короткая, до лопаток — значит, кто-то из родичей горца не так давно умер. Узкая ярко-алая лента означала главу рода, выкрашенный рыжим кончик — холостяцкое положение, вплетенная в черную прядь нитка — возраст между двадцатью одним и двадцатью восемью годами. Знающий человек еще много бы чего по ней определил, но, как ЭрТар уже убедился, знания предпочитали обходить стража ворот стороной и на цыпочках.

— А чего, в горах козлы кончились? — откровенно придирался он, решив если не нажиться, так развлечься.

— Здесь их всяко больше, — огрызнулся охотник, потянувшись за бумагой, но мужик, продолжая разыгрывать из себя грамотного, глумливо ее отдернул.

— Я спрашиваю, какого… ты, скотник, в головокруты подался?

— В обережь не взяли — сказали, слишком умный, — огорченно развел руками горец, на сей раз изловчившись схватить и выдернуть лицензию.

Обережник старательно, за недостатком извилин, морща лоб, подумал и, судя по багровеющему лицу, пришел к правильному выводу. Увы, слишком поздно: мимо ворот проходил дхэр. Поднимать при нем шум из-за ерунды стражи не осмелились, вытянулись в подобострастные струнки. ЭрТар, напротив, потупился и скрючился — не то полупоклон, не то в поясницу кольнуло.

Дхэр привычно не обратил на людей ни малейшего внимания, неспешно проскользив-прошуршав мимо. Из-под темно-бордовой, ниспадающей до самой земли мантии с капюшоном виднелся кончик чешуйчатого, непрерывно шевелящегося хвоста, оставлявшего извилистую полосу в пыли.

ЭрТар, выдержав положенную дистанцию, пристроился ему в тыл. Обережнику только и осталось скрипеть зубами от злости, а там и ругаться в голос — когда обнаружилось, что, пока он препирался с горцем, корлисс тишком задрал хвост у его новехоньких сапог, так что ходить в них теперь можно только по свинарнику. Да и то хрюшки будут подозрительно принюхиваться.

Пройдя квартал, горец с кошаком отстали от дхэра и свернули на параллельную улочку — ЭрТар, как любой нормальный человек, не любил Божьих Глашатаев и тащиться за ним до самой площади не собирался. Конечно, можно его и обогнать, но Иггр знает, как дхэр на это посмотрит: даже не заметит или нашлет какую-нибудь заразу, потом год будешь лечиться. Смолчит-то в любом случае: осаживать нахальных бродяг ниже его достоинства, к тому же подобная неопределенность — пронесло или нет?! — обеспечит наглецу нервотрепку на несколько недель, что куда действеннее простой ругани.

Город ЭрТару понравился: чистенький, зеленый, булыжная мостовая горочками виляет вверх-вниз. На карнизах ворковали горлицы, пахло свежим хлебом и водой — Ориту пересекала речка в пять Тишшевых скоков шириной, выныривая из-под земли в южном конце города и снова уходя в ее недра перед западными воротами. Ни водорослей, ни рыбы в ней, разумеется, не водилось — вода была ледяная, кристально прозрачная, с гудящим от усердия течением. Судя по отвесным рифленым берегам, раньше она стояла куда выше, с каждым годом спадая примерно на палец. По обеим сторонам русла через каждые семь шагов поскрипывали журавли наподобие колодезных, с каменными противовесами, чтобы даже ребенок без труда мог наполнить ведерко. Вот только не проще ли поднять уровень реки? Не поймешь этих дхэров — такое ощущение, что им легче творить, чем чинить. Впрочем, до полного обмеления еще далеко — дна, как ни щурься, не видать.

А еще ЭрТар слыхал, что в Орите самые высокие ставки за отстрел. Что ж, проверим!

После довольно долгого, частично бесцельного и ознакомительного блуждания по улицам горец забрел в квадратный проходной дворик, из арки которого просматривалась главная площадь с неизменным храмом Иггру, где молился простой люд, и святилищем за высокой оградой — обителью дхэров, общавшихся с божеством куда теснее. Полуденная проповедь как раз подошла к концу, и из главных дверей храма валом валил народ. Кое-кто отделялся от толпы и пристраивался в хвост немалой очереди у черного входа, где двое парнишек в серо-зеленых мантиях Внимающих записывали молитвы верующих и взимали плату за ирны.

В холодке арки четверо оборванцев (такие маленькие, а уже такие смышленые! — умилился ЭрТар) целеустремленно «раздевали» в «кукушкины гнездышки» богатенького папиного сынка годом-двумя старше. Все карманные деньги он уже продул и теперь ставил на кон расшитые бисером сандалеты. Поочередно, что означало лишь минуту отсрочки печального финала. При виде охотника с корлиссом компания бросила игру и застыла с восхищенно приоткрытыми ртами.