Цветок камалейника - Страница 80

Тишш ободряюще орал с безопасного расстояния. За вмешательство в «поединок чести» в горах можно было схлопотать пинок не только от врага, но и от хозяина. Увы, честью тут и не пахло: удайся кому-нибудь из них наклонить мыслестрел к лицу врага, и оно немедленно обросло бы стрелками. Зато прочие наблюдатели быстро смекнули, что к чему и, позабыв об осторожности, кинулись на выручку к своим.

***

Если Шелуха с подельником такой поворот дела только обрадовал, то Джаю расклад два к одному показался несколько несправедлив. К тому же он не обсчитался: Дюжий Ась вполне мог сойти за двоих, причем бешеных быков.

Быстро оценив противников, парень выпустил заветную стрелку громиле в брюхо, благо промахнуться было сложно. Тот взревел от боли и злости, распахнул руки двумя насаженными на бревна граблями и кинулся на обидчика.

В иной ситуации Джай драпанул бы без оглядки: проводить на подобных Асях умные приемы-подсечки было немногим успешнее, чем на гранитной глыбе, грубо обтесанной под человека. Плевать на гордость, лучше попозже вернуться за бесчувственной тушей, чем самому стать ею!

Но городская обережь своих не бросала — Хорв вколачивал это в новобранцев в первую очередь.

Пришлось уворачиваться и метаться вокруг верзилы, как шавке, сдуру прыгнувшей в яму для собачьих боев, где сидит чемпион семи последних лет. С другой стороны Ася точно так же скакал Кость, пытаясь достать парня ножом. Но Джай тоже прекрасно видел горлореза и облегчать его труд не собирался.

— Отойди, дубина! — не выдержав, рявкнул Шелух. — Мешаешь только!

Ась и сам внезапно ощутил предательскую дрожь в коленках. Спохватившись, выдернул стрелку, поднес к осовело моргающим глазам.

— Кость!!! Этот сучонок меня траванул!

Джай, воспользовавшись замешательством бандитов, пальнул Шелуху в лицо, но тот успел пригнуться. Промах обернулся проигрышем: мыслестрел совершенно не годился для ближнего боя, да еще с двумя противниками. Чтобы сосредоточиться на стрельбе, пришлось на миг выбросить из головы прочие мысли, в том числе и об увертках. Ась, из последних сил рванувшись вперед, поймал обережника за выставленную руку и притянул к себе. Вышибить парню мозги первым же ударом слабеющему верзиле не удалось, но у Джая и так появилось ощущение, что они потекли у него из ушей. Некстати вспомнился морун с гнущимися во все стороны ногами: у парня с ними творилась та же ерунда. Полуоглушенный, он вихлялся у Ася в руке, как тряпичная кукла, понимая, что должен хотя бы попытаться вырваться, но не зная, как донести эту идею до тела. Второй разбойник наплывал на Джая с доброй-предоброй улыбочкой торговца ножами, показывающего свой товар в деле.

ЭрТару удалось двинуть противника в пах и, пока тот наслаждался последствиями, коротко глянуть в сторону остальной компании. Жот продолжал упрямо цепляться за нож, а пары секунд, чтобы окончательно сломить сопротивление врага, у горца не было. Отпихнув его от себя, он приподнялся на локте и метнул кинжал.

Все трое рухнули: Ася наконец разобрало, Джай, лишившись нежеланной, но все-таки поддержки, свалился следом, а Шелух, по иронии судьбы, подавился любимой им «костью», вонзившейся глубоко под подбородок. Подскочив к трупу, горец выдернул кинжал, сверкнул улыбкой в лунном свете:

— Хэй, ты как?!

— Сза… — Теперь уже Джай с ужасом понял, что не успевает.

И не успел.

Нож беззвучно, по самую рукоять, вошел горцу под ребра. ЭрТар всхрипнул, скрючился и осел на колени. Пошатывающийся, тяжело дышащий Жот хладнокровно направил мыслестрел ему в спину и победно дернул краем рта.

Горец медленно повалился лицом в землю.

Джай отчаянно пытался подняться хотя бы на четвереньки. Убийца, не обращая внимания на его жалкое копошение, изумленно встряхнул рукой и попробовал снова, но стрелки словно прилипли к пружинам, не желая покидать уютные дула.

А потом за спиной Жота, от земли к небу, черканула зеленая молния, Иггровым клинком вонзившись убийце в макушку.

Пахнуло грозой, палеными волосами и — почему-то — свежескошенной травой.

Половинки тела отпихнулись друг от друга струями крови и повалились на траву.

До Джая дошла новая волна запахов. На сей раз — вполне обычных, но оттого не менее рвотных. От спазмов его удержало только новое потрясение: силуэт человека в мантии с наброшенным капюшоном, которого — он мог поклясться! — мгновение назад здесь не было.

— Ты живой?!

— Какая разница? — огрызнулся Брент. Жрец был непривычно взволнован, аж руки тряслись. — Дружка своего лучше проверь.

Джай охнул и бросился к ЭрТару. Перевернутый горец безжизненно обвис в его руках, весь перед рубашки успел пропитаться кровью.

— Дышит! — Парень подобрал вывалившийся у горца из руки кинжал, отхватил у себя кусок подола и, скомкав, прижал к ране. — Ты можешь ему помочь?!

— Понятия не имею. Неси к лесу, там разведем костер и посмотрим. — Жрец свернул плеть и быстро пошел вперед.

Если бы Брент спросил Джая: «Ты сам-то идти можешь?», жрецу, возможно, пришлось бы тащить двоих. Но прямой приказ не оставил парню времени на раздумья. Поднатужившись, обережник поднял товарища и поволок вперед, сосредоточившись на единственной, совершенно дурацкой мысли: пока он хоть что-то делает, этот проклятый горец не помрет. А значит, пусть лучше он, Джай, сдохнет, но не остановится…

***

Впервые в жизни Джай обрадовался лесу. Старый ельник со шпильками лунных лучей в кронах гостеприимно сомкнул ветви за беглецами, вымостил дорогу пышным мхом, глушащим шаги. А чтобы обережник не слишком расслаблялся, сунул ему под ноги корягу.